Врач-патологоанатом Айгуль Сапаргалиева в своей очередной колонке рассказывает о большом переполохе в ее родном мединституте, который вызвал приказ нового министра здравоохранения
В новом «старом» министерстве здравоохранения царит оживление, и это понятно – весна наступила. 18 марта из недр министерства вышел приказ «О некоторых вопросах аттестации педагогических работников организаций образования в области здравоохранения». Всем организациям образования в области здравоохранения срочно велено провести аттестацию педагогических работников до 1 мая. Этот процесс касается меня непосредственно, ведь я преподаю студентам, заведую кафедрой и значит вхожу в категорию «педагогических работников».
Даже не знаю радоваться мне предстоящей внеочередной сверхсрочной аттестации или грустить по этому поводу? Как правило, любая активность министерства здравоохранения, кроме неприятностей, ничего не сулит. Уж очень давно я работаю патологоанатомом, поэтому хорошо помню все ужасы, связанные с многочисленными реорганизациями в системе здравоохранения под руководством родного министерства, оказавших пагубное влияние на мою службу.
Так, сразу после развала Союза нас лишили всех «привилегий», связанных с профессиональной вредностью. Благодаря министерству отменили все доплаты патологоанатомам, включая оплату за психоэмоциональную нагрузку, за высокий риск инфицирования гепатитом В, туберкулезом и СПИДом при работе с аутопсийным, операционным и биопсийным материалом. За этим последовало увеличение возраста выхода на пенсию (в бывшем Союзе патологоанатомы выходили на пенсию в 45 лет) и фиксация мизерной заработной платы.
И благодаря этим не очень сложным, но довольно эффективным действиям, проведенным на самом верху, патологоанатомическая служба постепенно хирела, многие ушли из профессии в поисках денег, а у оставшихся пропали иллюзии по поводу «ценности» редкой специальности «врача-патологоанатома» для министерства здравоохранения.
Но разговор не о том, что было раньше, нужно обсуждать самые насущные проблемы родного министерства. А сейчас вновь назначенный министр захотел узнать об уровне образованности преподавателей, работающих в медицинских вузах, по крайней мере, так нам объяснили на собрании сотрудников университета.
Приказ из министерства здравоохранения об аттестации «спустили» вниз и началась возня уже в университетской администрации. На кафедры посыпались распоряжения одно срочнее другого - заполнить различные таблицы в разных форматах, внести в эти таблицы информацию, которой располагает и отдел кадров университета и само министерство. Но не барское это дело для отдела кадров или министерства. Мы послушно внесли персональные данные в бесконечные таблицы, включая ученую степень, ученое звание, общий медицинский стаж, педагогический стаж, и даже номер пенсионного удостоверения. Последнее требование (про пенсионные удостоверения и их номера) вызвало некоторую тревогу в рядах сотрудников, обладающих этим документом. Пенсионеры начали сбиваться в кучки, задавая друг другу вопрос, на который не было ответа – зачем министру нужны номера пенсионных удостоверений. Потом тяжело вздыхая, расходились, успокаивая себя тем, что помимо документа, подтверждающего их дополнительный доход в виде пенсии, у них еще есть дипломы «кандидата медицинских наук», «доцента», «доктора медицинских наук», «профессора», выданных еще ВАКом СССР.
Однако главную интригу аттестации нам раскрыли не сразу. Министерство здравоохранения выбрало не простой формат для аттестации преподавателей в виде тестирования по вопросам, составленных для студентов медицинских вузов. Это значит, что министр хочет узнать, смогут ли преподаватели ответить на вопросы для студентов, составленные самими преподавателями.
Стоило ли городить огород? Наверное, да. Организовывая аттестацию, министр может занять хоть какой-то деятельностью сотрудников собственного министерства. А в университете настал звездный час администрации, что вылилось в бесконечные заседания с участием проректоров, деканов, координаторов, кураторов. Именно там рождаются перлы бюрократического стиля, например, «аттестацию проходят все преподаватели, в том числе и пенсионного возраста» (как будто, тот, кто родил эту фразу избежит пенсионного возраста) или «по результатам аттестации карательных мер не предусмотрено» (боже, представляете какое счастье, нас всех после аттестации оставят живыми).
Если новому министру на самом деле интересно узнать о реальной ситуации в конкретной организации образования, например, в моем университете, то я могла бы много ему рассказать и без аттестации.
Я бы рассказала министру, что в январе 2016 года все преподаватели клинических кафедр медицинских университетов потеряли существенную часть своей зарплаты благодаря вольной трактовке постановления правительства №1400, которое давно потеряло силу, а мы так и остались с «носом».
Я бы рассказала министру, до каких размеров разрослась администрация университета за счет многочисленных отделов с не очень понятными для преподавателя названиями и бесконечных департаментов. По количеству сотрудников администрация университета не уступает числу преподавателей, и по количеству департаментов может спокойно конкурировать с самим министерством здравоохранения.
Я бы рассказала министру, что уже четвертый год в университете идет обучение иностранных студентов на английском языке. Администрация страшно гордится этим, но никак не может решиться доплачивать преподавателям за ведение англоязычных групп. Неповоротливая, неэффективная, но жадная до денег администрация не хочет делиться деньгами, заработанными преподавателями. Поэтому придумывает разные схемы, чтобы не оплачивать труд преподавателей, работающих с иностранными студентами в четыре смены с 8:00 до 20:00.
Я бы рассказала министру, что иностранные студенты, обучающиеся на английском языке не имеют учебников, так как, взяв у них деньги, администрация университета не хочет тратить деньги на приобретение учебников.
Я бы рассказала министру, что педагогическая нагрузка на кафедрах зашкаливает. Только через мою кафедру за одну неделю «проходит» 320 групп, не хватает ни преподавателей, ни учебных комнат. Мои преподаватели мечутся между разными корпусами, в которых идут занятия, чтобы успеть провести занятия у 15 групп студентов 2 и 3 курса.
Я бы рассказала министру, что по инициативе реформаторов медицинского образования министерства здравоохранения, клиническая дисциплина «патологическая анатомия» была «назначена» теоретическим предметом. Преподаватели кафедры патологической анатомии автоматически стали рассматриваться как просто «педагогические работники», а не врачи. Администрация университета с энтузиазмом подхватила идею реформаторов из Минздрава, и тоже внесла свою посильную лепту в процесс реформирования, по ходу еще и отменив доплаты за «вредность» сотрудникам кафедры. Вот так очень просто произошла дискредитация клинической дисциплины. В результате, студенты начинают изучать законы развития болезней раньше, чем строение органов и тканей в условиях нормы. Нам еще аукнутся эти реформы, но о последствиях мы узнаем позже, когда встретимся с этими студентами в поликлиниках и больницах в качестве пациентов.
Я бы рассказала министру, что в сентябре этого года восстанавливается педиатрический факультет. Вспомните, сколько аргументов высказали реформаторы из министерства здравоохранения в пользу необходимости уничтожения факультета, готовившего врачей-педиатров? Зато сейчас в спешном порядке кафедры университета готовят программы для нового старого педиатрического факультета.
Я могла бы долго говорить с министром. В Республике полностью разрушена система подготовки и переподготовки врачей, не говоря о преподавателях медицинских университетов. А на 2017-2018 учебный год по инициативе руководителя администрации университета (выходца из минздрава) не выделено ни копейки на научные исследования внутри университета.
А пока министр всего этого или не знает, или знать не хочет, у меня есть все основания с опаской относиться к повышенной активности министерства здравоохранения, особенно в части, касающейся образования.
Тем не менее, чтобы не ухудшать общую картину результатов предстоящей аттестации, я обязательно просмотрю тесты для студентов 2 и 3 курсов по патологической анатомии. Я обязательно вышлю министру здравоохранения результаты аттестации, чтобы он смог сделать вывод об уровне моей образованности по ответам на тесты для студентов, как о педагоге, ученом, враче-патологоанатоме высшей категории.
Айгуль Сапаргалиева
В новом «старом» министерстве здравоохранения царит оживление, и это понятно – весна наступила. 18 марта из недр министерства вышел приказ «О некоторых вопросах аттестации педагогических работников организаций образования в области здравоохранения». Всем организациям образования в области здравоохранения срочно велено провести аттестацию педагогических работников до 1 мая. Этот процесс касается меня непосредственно, ведь я преподаю студентам, заведую кафедрой и значит вхожу в категорию «педагогических работников».
Даже не знаю радоваться мне предстоящей внеочередной сверхсрочной аттестации или грустить по этому поводу? Как правило, любая активность министерства здравоохранения, кроме неприятностей, ничего не сулит. Уж очень давно я работаю патологоанатомом, поэтому хорошо помню все ужасы, связанные с многочисленными реорганизациями в системе здравоохранения под руководством родного министерства, оказавших пагубное влияние на мою службу.
Так, сразу после развала Союза нас лишили всех «привилегий», связанных с профессиональной вредностью. Благодаря министерству отменили все доплаты патологоанатомам, включая оплату за психоэмоциональную нагрузку, за высокий риск инфицирования гепатитом В, туберкулезом и СПИДом при работе с аутопсийным, операционным и биопсийным материалом. За этим последовало увеличение возраста выхода на пенсию (в бывшем Союзе патологоанатомы выходили на пенсию в 45 лет) и фиксация мизерной заработной платы.
И благодаря этим не очень сложным, но довольно эффективным действиям, проведенным на самом верху, патологоанатомическая служба постепенно хирела, многие ушли из профессии в поисках денег, а у оставшихся пропали иллюзии по поводу «ценности» редкой специальности «врача-патологоанатома» для министерства здравоохранения.
Но разговор не о том, что было раньше, нужно обсуждать самые насущные проблемы родного министерства. А сейчас вновь назначенный министр захотел узнать об уровне образованности преподавателей, работающих в медицинских вузах, по крайней мере, так нам объяснили на собрании сотрудников университета.
Приказ из министерства здравоохранения об аттестации «спустили» вниз и началась возня уже в университетской администрации. На кафедры посыпались распоряжения одно срочнее другого - заполнить различные таблицы в разных форматах, внести в эти таблицы информацию, которой располагает и отдел кадров университета и само министерство. Но не барское это дело для отдела кадров или министерства. Мы послушно внесли персональные данные в бесконечные таблицы, включая ученую степень, ученое звание, общий медицинский стаж, педагогический стаж, и даже номер пенсионного удостоверения. Последнее требование (про пенсионные удостоверения и их номера) вызвало некоторую тревогу в рядах сотрудников, обладающих этим документом. Пенсионеры начали сбиваться в кучки, задавая друг другу вопрос, на который не было ответа – зачем министру нужны номера пенсионных удостоверений. Потом тяжело вздыхая, расходились, успокаивая себя тем, что помимо документа, подтверждающего их дополнительный доход в виде пенсии, у них еще есть дипломы «кандидата медицинских наук», «доцента», «доктора медицинских наук», «профессора», выданных еще ВАКом СССР.
Однако главную интригу аттестации нам раскрыли не сразу. Министерство здравоохранения выбрало не простой формат для аттестации преподавателей в виде тестирования по вопросам, составленных для студентов медицинских вузов. Это значит, что министр хочет узнать, смогут ли преподаватели ответить на вопросы для студентов, составленные самими преподавателями.
Стоило ли городить огород? Наверное, да. Организовывая аттестацию, министр может занять хоть какой-то деятельностью сотрудников собственного министерства. А в университете настал звездный час администрации, что вылилось в бесконечные заседания с участием проректоров, деканов, координаторов, кураторов. Именно там рождаются перлы бюрократического стиля, например, «аттестацию проходят все преподаватели, в том числе и пенсионного возраста» (как будто, тот, кто родил эту фразу избежит пенсионного возраста) или «по результатам аттестации карательных мер не предусмотрено» (боже, представляете какое счастье, нас всех после аттестации оставят живыми).
Если новому министру на самом деле интересно узнать о реальной ситуации в конкретной организации образования, например, в моем университете, то я могла бы много ему рассказать и без аттестации.
Я бы рассказала министру, что в январе 2016 года все преподаватели клинических кафедр медицинских университетов потеряли существенную часть своей зарплаты благодаря вольной трактовке постановления правительства №1400, которое давно потеряло силу, а мы так и остались с «носом».
Я бы рассказала министру, до каких размеров разрослась администрация университета за счет многочисленных отделов с не очень понятными для преподавателя названиями и бесконечных департаментов. По количеству сотрудников администрация университета не уступает числу преподавателей, и по количеству департаментов может спокойно конкурировать с самим министерством здравоохранения.
Я бы рассказала министру, что уже четвертый год в университете идет обучение иностранных студентов на английском языке. Администрация страшно гордится этим, но никак не может решиться доплачивать преподавателям за ведение англоязычных групп. Неповоротливая, неэффективная, но жадная до денег администрация не хочет делиться деньгами, заработанными преподавателями. Поэтому придумывает разные схемы, чтобы не оплачивать труд преподавателей, работающих с иностранными студентами в четыре смены с 8:00 до 20:00.
Я бы рассказала министру, что иностранные студенты, обучающиеся на английском языке не имеют учебников, так как, взяв у них деньги, администрация университета не хочет тратить деньги на приобретение учебников.
Я бы рассказала министру, что педагогическая нагрузка на кафедрах зашкаливает. Только через мою кафедру за одну неделю «проходит» 320 групп, не хватает ни преподавателей, ни учебных комнат. Мои преподаватели мечутся между разными корпусами, в которых идут занятия, чтобы успеть провести занятия у 15 групп студентов 2 и 3 курса.
Я бы рассказала министру, что по инициативе реформаторов медицинского образования министерства здравоохранения, клиническая дисциплина «патологическая анатомия» была «назначена» теоретическим предметом. Преподаватели кафедры патологической анатомии автоматически стали рассматриваться как просто «педагогические работники», а не врачи. Администрация университета с энтузиазмом подхватила идею реформаторов из Минздрава, и тоже внесла свою посильную лепту в процесс реформирования, по ходу еще и отменив доплаты за «вредность» сотрудникам кафедры. Вот так очень просто произошла дискредитация клинической дисциплины. В результате, студенты начинают изучать законы развития болезней раньше, чем строение органов и тканей в условиях нормы. Нам еще аукнутся эти реформы, но о последствиях мы узнаем позже, когда встретимся с этими студентами в поликлиниках и больницах в качестве пациентов.
Я бы рассказала министру, что в сентябре этого года восстанавливается педиатрический факультет. Вспомните, сколько аргументов высказали реформаторы из министерства здравоохранения в пользу необходимости уничтожения факультета, готовившего врачей-педиатров? Зато сейчас в спешном порядке кафедры университета готовят программы для нового старого педиатрического факультета.
Я могла бы долго говорить с министром. В Республике полностью разрушена система подготовки и переподготовки врачей, не говоря о преподавателях медицинских университетов. А на 2017-2018 учебный год по инициативе руководителя администрации университета (выходца из минздрава) не выделено ни копейки на научные исследования внутри университета.
А пока министр всего этого или не знает, или знать не хочет, у меня есть все основания с опаской относиться к повышенной активности министерства здравоохранения, особенно в части, касающейся образования.
Тем не менее, чтобы не ухудшать общую картину результатов предстоящей аттестации, я обязательно просмотрю тесты для студентов 2 и 3 курсов по патологической анатомии. Я обязательно вышлю министру здравоохранения результаты аттестации, чтобы он смог сделать вывод об уровне моей образованности по ответам на тесты для студентов, как о педагоге, ученом, враче-патологоанатоме высшей категории.
Айгуль Сапаргалиева