День, о котором так недолго мечтал новый министр здравоохранения наступил 28 апреля 2017 года. Преподаватели казахского национального медицинского университета сдавали экзамены по своему предмету и педагогике, чтобы министр узнал и убедился в уровне образованности педагогического состава.
Этому дню предшествовало немало приказов и указов, а на просторах интернета гуляли бесконечные файлы - «тесты для ППС по педагогике», содержание которых вызывало больше удивление, чем желание на них отвечать.
Знакомство с тестами по педагогике позволило получить много полезной информации, например, что в соответствие со стандартами всемирной федерации медицинского образования по улучшению качества в медицинском образовании создаются условия для самостоятельной оценки медицинскими вузами качества преподавания. Или о том, что преподаватель медицинского университета относится к интеллектуальной элите общества, что для меня стало полным сюрпризом. Или о том, что карьерный рост врача связан с повышением профессионализма, позволяющего успешно трудоустроиться на высокооплачиваемые должности в престижных медицинских учреждениях и заниматься практикой.
Сформулированных в таком духе тестов было более чем предостаточно. Просматривая их в коротких промежутках между лекциями и практическими занятиями, биопсиями и историями болезней, я задавалась вопросами: интересно, где обитают представители родного министерства и министерского центра по переподготовке преподавателей? Может быть, они живут в параллельной галактике и лично знают элитарных педагогических работников образования в области здравоохранения, для которых заготовлены тесты? А может они даже не подозревают о существовании реальных, замордованных преподавателей нашего медицинского университета? Может быть не догадываются, что элитой себя ощущает только администрация? А все остальные существуют только для зарабатывания денег для той самой элиты и поэтому трудно трудоустроиться только в администрацию, в то время как на кафедрах некому работать.
Но вернемся к аттестации, которая началась в 8 часов утра. Преподавателей университета – а нас порядка двух тысяч человек – разделили на потоки и распределили по аудиториям. Это стоило студентам занятий: только на моей кафедре в этот день пропали трехчасовые пары по патологической анатомии у 2-го и 3-го курсов факультета «Общая медицина».
Собравшись в указанное время перед указанной аудиторией, мы некоторое время толпились в коридоре, пока нас не пустили в класс. Там каждого преподавателя начали проверять – надо было показать одному контролеру пропуск с фотографией и печатью, и удостоверение личности, а у второго – расписаться в явочном листе. После чего появились инструкторы из компьютерного центра во главе с начальницей, и, покрикивая на преподавателей, стали объяснять, в какой последовательности нажимать кнопки на компьютере. И, наконец, началось само тестирование.
Вопросы по патологической анатомии, как и по педагогике, вызывали недоумение. По мере того как они появлялись на экране компьютера, скучившиеся вместе пожилые преподаватели обсуждали их с молодыми коллегами. В аудитории стоял гул, а выполнявшие роль надзирателей девочки из администрации и представители минздрава цыкали на запуганную «элиту общества».
Не знаю, каких результатов от аттестации ждет министр, но существует определенная процедура подготовки к экзаменам по любому предмету. Например, по патологической анатомии студентам предоставляется «Силлабус» в самом начале семестра, который включает изложение лекций и практических занятий, все тестовые задания без ответов и кейсы для самостоятельной работы. Студент имеет возможность подготовиться к практическим занятиям и искать ответы на задания в учебнике или интернете. А как министерство поступило с нами – с «элитой казахстанского общества»? В середине семестра в министерстве возникла идея о проведении аттестации. Началось экстренное собирание тестов, перевод на казахский язык. Наш местный центр по переподготовке преподавателей в авральном режиме составлял собственные вопросы. А для университетов главной задачей было сдать тесты в министерство.
В 2000 году оказавшись в Стамбуле я встретилась с коллегой, с которым познакомилась до этого на европейском конгрессе урологов в Роттердаме. Мы сидели и за разговором вспоминали, как выступали на одной секции, посвященной диагностике и лечению рака предстательной железы, когда профессор Агдаш спросил, не хочу ли я посмотреть самую лучшую лабораторию патоморфологии Стамбула, которую возглавлял один из самых известных морфологов Турции профессор Нафи Уруч. Предложение было заманчивым, я сразу согласилась, а мой турецкий коллега набрал номер телефона и договорился о встрече на следующий день, объяснив, что в Стамбуле находится профессор патологоанатом из Казахстана.
В назначенное время Нафи Уруч встретил меня в своем кабинете с улыбкой гостеприимного хозяина и предложил посмотреть лабораторию. Последовали традиционные вопросы о погоде в Стамбуле, моих впечатлениях от города, цели визита. А затем, профессор предложил мне посмотреть биопсию пищевода больной с клиническим диагнозом «хронический эзофагит», предварительно рассказав об истории болезни. Он позвал других своих коллег, представил меня и сообщил, что я буду участвовать в консультации препаратов. Наша беседа из плоскости легкого светского разговора мгновенно перешла в профессиональное русло, и мы все включились в обсуждение морфологических тонкостей. Из гостьи я превратилась во врача-патологоанатома, с которым можно поделиться сомнениями по поводу клинического диагноза. А после консультации мы обедали на берегу Босфора, продолжая начатый в лаборатории разговор об объеме исследуемого морфологического материла, о клинических базах его кафедры, о часовой нагрузке преподавателя и т.д. Нам было что обсуждать, ведь встретились коллеги-патологоанатомы, близкие по духу люди – медицинская элита.
В 2007 году я работала на департаменте (кафедре) патологической анатомии медицинского университета в Нью-Йорке (Валхала). Администрация университета в лице декана испытывала невероятную гордость по поводу того, что я выбрала именно их университет и департамент патологической анатомии в рамках программы Государственного Департамента США Фулбрайт. Но больше всех гордость испытывал мой директор департамента профессор Ирадж Аргани, и как мог, старался сделать все, чтобы учебный год сохранился в моей памяти, как лучший год моей жизни. И у него это получилось. Целый год у меня была возможность работать рядом с потрясающим профессионалом, посещать его лекции, практические занятия, смотреть вместе с ним биопсии, участвовать в научных конференциях, проходивших в Нью-Йорке и его окрестностях. Профессор Аргани знакомил меня с директорами других департаментов, среди которых были профессор Феликс Вассерман (родной племянник Августа Вассермана, автора метода диагностики сифилиса) и профессор Мартин Горовиц (брат великого пианиста). В момент представления меня своим коллегам у профессора Аргани была заготовлена фраза о том, что на его департаменте работает королева патологической анатомии Казахстана. Такого представления было достаточно, чтобы почувствовать себя «ее величеством».
Целый учебный год я работала с профессионалами, которые не только много знали по своей специальности, но многое видели, не потеряли интереса к жизни, сохраняя невероятное чувство юмора. Майкл Ятропулус – руководитель научной группы по изучению токсического действия лекарственных препаратов, грек по национальности, при очередной встрече с профессором Аргани - иранцем, начинал спор о том, кто больше внес вклад в развитие мировой цивилизации - греки или персы. Во время визита главы католической церкви в Нью-Йорк Феликс Вассерман повернувшись ко мне, шутливо заметил: «Кого только не встретишь в Нью-Йорке, даже Папу Римского». В обеденный перерыв эта профессура успевала обмениваться своими впечатлениями о последних спектаклях, идущих на Бродвее, о последних выставках, проходивших в многочисленных музеях Нью-Йорка, о понравившихся статьях в последнем номере журнала «Нью-Йоркер».
Целый год я вела элитарную жизнь профессора медицинского университета, проводила занятия с блестящими студентами 3-го курса по адекватной учебной программе в аудиториях, оборудованных по последнему слову техники, и знакомилась с научной литературой в лучшей университетской библиотеке на восточном побережье США.
В день завершения моего пребывания в университете профессор Аргани пригласил директоров департаментов попрощаться со мной, откупорив по этому случаю бутылки с вином из своих запасов, а на прощание подарил кривой персидский кинжал, посоветовав использовать его для врагов. Это было удивительное и трогательное прощание, потому что департамент патологической анатомии из 32 сотрудников терпеливо ждал, пока директора других департаментов не выскажут мне все свои пожелания.
С 2008 года я каждый год бываю в Нью-Йорке, чтобы встретиться с коллегами из университета. Профессор департамента патологической анатомии Генри Готфри ежегодно ждет меня, чтобы по традиции пригласить на выставки в музей Уитни или во Фрик, где мы обсуждаем премьеры в Метрополитен Опера и временные выставки в Метрополитен Музее. Конечно, мы говорим и о клинической работе, интересных случаях в практике патологоанатома, о работе со студентами. И не с меньшим энтузиазмом обсуждаем свои планы – научные проекты и участие в предстоящих конференциях.
Вот там в Нью-Йорке я всегда ощущаю свою принадлежность к медицинской элите и к великим профессиям врача и педагога.
Айгуль Сапаргалиева
Этому дню предшествовало немало приказов и указов, а на просторах интернета гуляли бесконечные файлы - «тесты для ППС по педагогике», содержание которых вызывало больше удивление, чем желание на них отвечать.
Знакомство с тестами по педагогике позволило получить много полезной информации, например, что в соответствие со стандартами всемирной федерации медицинского образования по улучшению качества в медицинском образовании создаются условия для самостоятельной оценки медицинскими вузами качества преподавания. Или о том, что преподаватель медицинского университета относится к интеллектуальной элите общества, что для меня стало полным сюрпризом. Или о том, что карьерный рост врача связан с повышением профессионализма, позволяющего успешно трудоустроиться на высокооплачиваемые должности в престижных медицинских учреждениях и заниматься практикой.
Сформулированных в таком духе тестов было более чем предостаточно. Просматривая их в коротких промежутках между лекциями и практическими занятиями, биопсиями и историями болезней, я задавалась вопросами: интересно, где обитают представители родного министерства и министерского центра по переподготовке преподавателей? Может быть, они живут в параллельной галактике и лично знают элитарных педагогических работников образования в области здравоохранения, для которых заготовлены тесты? А может они даже не подозревают о существовании реальных, замордованных преподавателей нашего медицинского университета? Может быть не догадываются, что элитой себя ощущает только администрация? А все остальные существуют только для зарабатывания денег для той самой элиты и поэтому трудно трудоустроиться только в администрацию, в то время как на кафедрах некому работать.
Но вернемся к аттестации, которая началась в 8 часов утра. Преподавателей университета – а нас порядка двух тысяч человек – разделили на потоки и распределили по аудиториям. Это стоило студентам занятий: только на моей кафедре в этот день пропали трехчасовые пары по патологической анатомии у 2-го и 3-го курсов факультета «Общая медицина».
Собравшись в указанное время перед указанной аудиторией, мы некоторое время толпились в коридоре, пока нас не пустили в класс. Там каждого преподавателя начали проверять – надо было показать одному контролеру пропуск с фотографией и печатью, и удостоверение личности, а у второго – расписаться в явочном листе. После чего появились инструкторы из компьютерного центра во главе с начальницей, и, покрикивая на преподавателей, стали объяснять, в какой последовательности нажимать кнопки на компьютере. И, наконец, началось само тестирование.
Вопросы по патологической анатомии, как и по педагогике, вызывали недоумение. По мере того как они появлялись на экране компьютера, скучившиеся вместе пожилые преподаватели обсуждали их с молодыми коллегами. В аудитории стоял гул, а выполнявшие роль надзирателей девочки из администрации и представители минздрава цыкали на запуганную «элиту общества».
Не знаю, каких результатов от аттестации ждет министр, но существует определенная процедура подготовки к экзаменам по любому предмету. Например, по патологической анатомии студентам предоставляется «Силлабус» в самом начале семестра, который включает изложение лекций и практических занятий, все тестовые задания без ответов и кейсы для самостоятельной работы. Студент имеет возможность подготовиться к практическим занятиям и искать ответы на задания в учебнике или интернете. А как министерство поступило с нами – с «элитой казахстанского общества»? В середине семестра в министерстве возникла идея о проведении аттестации. Началось экстренное собирание тестов, перевод на казахский язык. Наш местный центр по переподготовке преподавателей в авральном режиме составлял собственные вопросы. А для университетов главной задачей было сдать тесты в министерство.
В 2000 году оказавшись в Стамбуле я встретилась с коллегой, с которым познакомилась до этого на европейском конгрессе урологов в Роттердаме. Мы сидели и за разговором вспоминали, как выступали на одной секции, посвященной диагностике и лечению рака предстательной железы, когда профессор Агдаш спросил, не хочу ли я посмотреть самую лучшую лабораторию патоморфологии Стамбула, которую возглавлял один из самых известных морфологов Турции профессор Нафи Уруч. Предложение было заманчивым, я сразу согласилась, а мой турецкий коллега набрал номер телефона и договорился о встрече на следующий день, объяснив, что в Стамбуле находится профессор патологоанатом из Казахстана.
В назначенное время Нафи Уруч встретил меня в своем кабинете с улыбкой гостеприимного хозяина и предложил посмотреть лабораторию. Последовали традиционные вопросы о погоде в Стамбуле, моих впечатлениях от города, цели визита. А затем, профессор предложил мне посмотреть биопсию пищевода больной с клиническим диагнозом «хронический эзофагит», предварительно рассказав об истории болезни. Он позвал других своих коллег, представил меня и сообщил, что я буду участвовать в консультации препаратов. Наша беседа из плоскости легкого светского разговора мгновенно перешла в профессиональное русло, и мы все включились в обсуждение морфологических тонкостей. Из гостьи я превратилась во врача-патологоанатома, с которым можно поделиться сомнениями по поводу клинического диагноза. А после консультации мы обедали на берегу Босфора, продолжая начатый в лаборатории разговор об объеме исследуемого морфологического материла, о клинических базах его кафедры, о часовой нагрузке преподавателя и т.д. Нам было что обсуждать, ведь встретились коллеги-патологоанатомы, близкие по духу люди – медицинская элита.
В 2007 году я работала на департаменте (кафедре) патологической анатомии медицинского университета в Нью-Йорке (Валхала). Администрация университета в лице декана испытывала невероятную гордость по поводу того, что я выбрала именно их университет и департамент патологической анатомии в рамках программы Государственного Департамента США Фулбрайт. Но больше всех гордость испытывал мой директор департамента профессор Ирадж Аргани, и как мог, старался сделать все, чтобы учебный год сохранился в моей памяти, как лучший год моей жизни. И у него это получилось. Целый год у меня была возможность работать рядом с потрясающим профессионалом, посещать его лекции, практические занятия, смотреть вместе с ним биопсии, участвовать в научных конференциях, проходивших в Нью-Йорке и его окрестностях. Профессор Аргани знакомил меня с директорами других департаментов, среди которых были профессор Феликс Вассерман (родной племянник Августа Вассермана, автора метода диагностики сифилиса) и профессор Мартин Горовиц (брат великого пианиста). В момент представления меня своим коллегам у профессора Аргани была заготовлена фраза о том, что на его департаменте работает королева патологической анатомии Казахстана. Такого представления было достаточно, чтобы почувствовать себя «ее величеством».
Целый учебный год я работала с профессионалами, которые не только много знали по своей специальности, но многое видели, не потеряли интереса к жизни, сохраняя невероятное чувство юмора. Майкл Ятропулус – руководитель научной группы по изучению токсического действия лекарственных препаратов, грек по национальности, при очередной встрече с профессором Аргани - иранцем, начинал спор о том, кто больше внес вклад в развитие мировой цивилизации - греки или персы. Во время визита главы католической церкви в Нью-Йорк Феликс Вассерман повернувшись ко мне, шутливо заметил: «Кого только не встретишь в Нью-Йорке, даже Папу Римского». В обеденный перерыв эта профессура успевала обмениваться своими впечатлениями о последних спектаклях, идущих на Бродвее, о последних выставках, проходивших в многочисленных музеях Нью-Йорка, о понравившихся статьях в последнем номере журнала «Нью-Йоркер».
Целый год я вела элитарную жизнь профессора медицинского университета, проводила занятия с блестящими студентами 3-го курса по адекватной учебной программе в аудиториях, оборудованных по последнему слову техники, и знакомилась с научной литературой в лучшей университетской библиотеке на восточном побережье США.
В день завершения моего пребывания в университете профессор Аргани пригласил директоров департаментов попрощаться со мной, откупорив по этому случаю бутылки с вином из своих запасов, а на прощание подарил кривой персидский кинжал, посоветовав использовать его для врагов. Это было удивительное и трогательное прощание, потому что департамент патологической анатомии из 32 сотрудников терпеливо ждал, пока директора других департаментов не выскажут мне все свои пожелания.
С 2008 года я каждый год бываю в Нью-Йорке, чтобы встретиться с коллегами из университета. Профессор департамента патологической анатомии Генри Готфри ежегодно ждет меня, чтобы по традиции пригласить на выставки в музей Уитни или во Фрик, где мы обсуждаем премьеры в Метрополитен Опера и временные выставки в Метрополитен Музее. Конечно, мы говорим и о клинической работе, интересных случаях в практике патологоанатома, о работе со студентами. И не с меньшим энтузиазмом обсуждаем свои планы – научные проекты и участие в предстоящих конференциях.
Вот там в Нью-Йорке я всегда ощущаю свою принадлежность к медицинской элите и к великим профессиям врача и педагога.
Айгуль Сапаргалиева