Асель Баяндарова изучила светскую хронику и поняла причину провинциальности местного бомонда. Ботокс бессилен, если вы несвободны.
Сумочки, туфли, платья – все практически то же самое, из тех же коллекций, тех же дизайнеров, что у высшего света Нью-Йорка или Лондона – глобализация, – были бы деньги, и в Алматы можно выглядеть не хуже. Но отчего же тогда этот нестираемый налет провинциализма? Такие мысли коварно посещают меня, когда я смотрю фотографии отечественного бомонда. Я вообще часто рассматриваю светскую хронику, вглядываясь в лица голливудских звезд и угадывая, у кого какие косметические процедуры в фаворе, кто на какую пластическую операцию решился, а кто пренебрегает, хотя пора. Не в тему, но заметила, что как только заработок актрисы переваливает за 100 тысяч долларов за одну серию, она «покупает» себе новый нос.
Но вернемся к нашему бомонду. Сравнение их и нас становится убийственным, когда селебрити, даже из Москвы, не так уж далеко ушедшей от нас, приезжают в Алматы или Астану приглашенными свадебными генералами, и все они мелькают уже рядышком, на одних снимках.
Вот фотоотчет с презентации нового гламурного журнала, главной героиней которого выступила Ксения Собчак и ее свита, перед блеском которых наш свет сразу как-то потускнел и стал походить на сборище сомнительных персон полусвета. Несмотря на положенные сумочки, туфли, бриллианты, пластические операции...
Так в чем же дело? Точно, не в географии. Я была на приемах в маленьких европейских городках, не значащихся столицами мира, и почему-то там публика в каком-нибудь заштатном Рено, если и проигрывает Парижу, то не во вкусе, а как раз в деньгах и масштабе. У нас этого в избытке, у нас, наоборот, too much. Чрезмерность во всем. Слишком вечернее платье, слишком тщательные букли на волосах, слишком много бриллиантов (или это цирконий?). И при этом дефицит легкости, свежести и доброжелательности во взгляде.
Но знаете, что удивительно? Похожее впечатление производят, к примеру, фотографии премьеры фильма «Трансформеры 3» в Москве, куда приехали голливудские звезды и на чьем фоне безнадежно меркнул уже московский свет.
Где же та грань, которая отделяет местных красавиц от звезд мирового уровня, где и в чем заключается эта разница, если они вооружены одинаковыми возможностями и доступны им те же самые атрибуты красоты и имиджа?
Не хочу обидеть периферию, но есть зависимость от размера населенного пункта и того, как выглядят люди. Чем меньше городок, тем скучнее одеты жители, вещи здесь функциональны и не несут никаких посылов внутреннего мира внешнему. В малых системах образуются простые, максимально прямые социальные связи, отсутствие разнообразия в восприятии мира не оставляет места альтернативным взглядам, и по-настоящему творческие люди выглядят белыми воронами. Люди боятся выйти за традиционные рамки, очень сильно переживание «а что люди скажут». Меня поймают на противоречии: а как же Рено? – а я отвечу, что причина, наверное, еще в богатой исторической традиции, в широте взглядов, присущих европейцам, и даже в самом факте жизни внутри европейского контекста. То, как мы выглядим, то, как выглядит богема, политическая и творческая элита, много сообщает о внутренней жизни общества. Барочность итальянцев с их глубокими декольте, густым макияжем, пластикой век и скованной ботоксом мимикой самого известного политика страны – внутренне на уровне ДНК связана с давней национальной мафиозной традицией. Феллини в своих воспоминаниях писал, как бросалась в глаза их (включая великих итальянских кинодив) провинциальность, когда они, герои новой волны, впервые приехали в Голливуд и шли по красной дорожке в своих пышных одеждах.
В больших городах собираются лучшие люди своей страны или всего мира, здесь кипит жизнь, и прослойка творческой богемы не только есть, но пользуется влиянием на умы. Модные люди, которые не обязательно богаты, не только подхватывают новые идеи, но сами задают тон, удивляя и радуя окружающих необычным обликом. Здесь царит культура больших денег, в противовес нашему культу больших денег, здесь годами взбиваются элитарные сливки, в чей замес попадают и творческие люди, поскольку аристократия всегда поддерживала искусство и таланты, которые в ответ расширяли их взгляд на мир и внешний вид в том числе.
Свежесть, острота, оригинальность в сочетании с хорошим вкусом и элегантностью рождают интересные решения образов – такое, как ни странно, возможно только в открытых системах с великим множеством взглядов и мнений. Казалось бы, при чем тут политика? Но вспомните тоталитарные, авторитарные, теократические режимы, настоящие и почившие в бозе, – ни один из них не являлся и не мог быть образцом хорошего вкуса. Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на вечеринку высшего руководства партии КНДР – я примерно представляю себе их лица, одежды, манеры. И главное даже не в том, что мезотерапия там, возможно, не всем доступна, а в том, что лица эти наверняка скованы страхом и озабоченностью, а глаза сразу сканируют собеседника на предмет его места в общественной иерархии.
Несвободный человек не может быть красивым. Поэтому и нашим красавицам далеко до Ксении Собчак, и дело не в идеальной коже и сумочке Valentino, а, наверное, в детстве в Смольном, в хорошем образовании, начитанности, неожиданной для светской дивы, и абсолютной внутренней свободе. Большинству нашего света это недоступно. Поэтому у нас даже главред какого-нибудь дамского журнала, в силу должности обязанная быть стильной штучкой, к сорока превращается в обыкновенную татешку, не отличимую от депутатши парламента или жены директора мясного базара. Модная сумочка в руках из последней коллекции Prada? – аксессуары бесполезны, если у вас высокомерно-брюзгливо поджаты губы.
Легкость, простота, улыбчивость – самое уязвимое место наших нарядов. Я всегда оставляю своим клиенткам пластичность мимики, вкалывая ботокс. Смех без причины, может быть, и признак дурачины, но надменность, отнюдь не признак ума. Манерность не заменяет манеры, а светскость помимо злословия – это еще когда совершенно незнакомому человеку с вами комфортно и легко.
Автор: Асель Баяндарова. Врач, специалист эстетической медицины.