Британский журналист и писатель Уилл Селф традиционно рассказывает читателям Esquire о важности того или иного органа. В этом номере он размышляет об аппарате, который многие считают самой эрогенной зоной человеческого организма, – ушах. 
Я люблю женские уши. В то же время уши мужские не вызывают у меня никакой реакции: любая моя зарождавшаяся би-любознательность подохла при виде их волосатых завихров. Но женские уши! Это что-то! Клянусь, если бы только была возможность заняться любовью с женским ухом (подозреваю, для такого необходимо владеть очень тонким и невероятно гибким органом), я бы это сделал. Иногда, прогуливаясь по улице, я замечаю женское ушко настолько прекрасное, что я буквально теряюсь на пару минут в его манящих изгибах. Секрет заключается в деликатности женского слухового аппарата, именно она поражает меня снова и снова до тех пор, пока я не начинаю слышать навязчивый звон в голове.
Нет, правда, неужели вы никогда не замечали, что завиток женского уха (внешняя часть ушной раковины, поясняю для тех, кто не обладает самым глубоким пониманием ушной анатомии) – это в большинстве случаев самый нежный и деликатный из всех телесных завитков? Словно сам Господь настолько полюбил свое творение в виде женщины, что решил добавить этот финальный аккорд для идеального завершения своей работы. Углядев женское ухо, пробивающее себе дорогу через городскую толчею, я сразу вспоминаю Век паруса и вижу ментальную картинку клипера, ловко маневрирующего вокруг мыса Горн.
Такие же романтичные чувства у меня вызывают и женские лодыжки, и запястья, когда они утонченные и искусные, французы даже изобрели отдельный термин для их описания – attaches fines.
Человеческое ухо – это, конечно, самый сложный наружный орган. В сравнении с ним нос, глаза и рот кажутся просто банальными. Изгибы плоти, кожи и хрящей, с одной стороны, кажутся беспорядочными, склеенными наугад (действительно ли это самый лучший способ передавать звук во внутреннее ухо? Наверняка что-то более похожее на колонку Bose лучше бы справилось с этой задачей), но, с другой стороны, они прекрасны. В XVIII веке теолог Уильям Пейли утверждал, будто бы глаз – это доказательство существования всевышних сил, этот вывод он сделал на основании того, как идеально форма органа сообщалась с его функциями, якобы такое просто не могло произойти волей случая. Но я твердо стою на своем – ухо и его анатомия намного более поразительны. Возьмите как доказательство наличие или отсутствие мочек. Как у поклонника ушей в целом у меня, конечно, нет никаких особых предпочтений, я возбуждаюсь и ушами, снабженными мочками, которые выглядят как взрыв дождевой капли при падении на асфальт, и ушами без мочек. Но это не отменяет вопроса – почему у одной женщины могут быть мочки, а у ее кровной сестры их нет и в помине? Ответ очень прост: Бог в его бесконечной мудрости желает, чтобы некоторые женщины носили серьги, а некоторые – нет, правильно? В этой теории Бог видится мне больше в образе Гок Вана (известный британский имидж-консультант. – Esquire), нежели Иеговы, что, по-моему, положительное преобразование, ну знаете, меньше осуждения, больше… стиля. И уже на протяжении длительного времени я исследую пропорции шея/мочка у женщин и обнаружил: те, что без мочек, имеют короткую шею, а те, что с мочками, напоминают женщин племени каян в Мьянме, которые, добавляя все больше медных колец, растягивают свои шеи до абсурдных пределов. Даже если и этого аргумента недостаточно, чтобы убедить вас в существовании Бога, то хоть признайте, что эта теория обладает легким дразнящим подобием правдоподобности.
Мне нравится смотреть на женское ушко и еще больше нравится сладко шептать в него разную несуразицу. Если эти действия владелица ушка встречает с энтузиазмом, я поднимаю планку и начинаю перебивать слова поцелуями, лизанием и легкими покусываниями – не стандартный ли это процесс для нас всех?
Именно в этой зоне – между завитком и козелком – можно познать настоящую интимность. Именно здесь, сквозь легкий ветерок дыхания, через объединение прикосновения и смысла, мир становится осязаемым.
Кажется, статья начинает приобретать довольно религиозный характер. Ничего против я не имею, потому что, абсолютно веря в вышесказанное, считаю эти бобышки самыми сакральными из всех телесных отверстий. Но при этом понимаю, что когда какой-то мужлан пихает свои толстые губы и змееподобный язык в твой слуховой канал, это мало похоже на нежное соитие и больше напоминает возню с любвеобильным и слюнявым сенбернаром. Так что, mes chèrs esquires, я предлагаю вам подходить к ублажению ушей своих партнерш с нежной деликатностью.
Кажется, я был немного пренебрежителен к мужским ушам, извиняюсь. В свое оправдание хотел бы сказать, что перенес какую-то жуткую ушную инфекцию, даже катастрофу, которая объяснила бы мое к ним отвращение, но это не так. Если, конечно, не считать тот сумасшедший случай, когда я, 16-летний юнец, позволил незнакомому хиппи, орудующему пробкой, иголкой и банкой с бутановым топливом, проколоть мою правую мочку. (Да, мочку, я и вправду обладатель отдельной мочки и длинной шеи, словно олицетворение Будды Шакьямуни). Загноилась ли моя мочка? Бедный кусочек плоти набух до размеров мяча для гольфа, настолько он набился гноем, и моя одинокая серебряная сережка-кольцо врезалась в этот мяч как ремень врезается в живот самого жирного мужчины на планете.
Долгое время я находился в состоянии отрицания: на протяжении нескольких недель разгуливал по городу с этим сцепленным мячом гноя, свисающим с меня, до тех пор, пока сепсис не победил стиль.
В конце 70-х серьга в мужском ухе все еще была вроде как редкостью, наличие двух дыр в одной мочке вообще возносило любого парня до уровня америндов и их губных пластин. Неудивительно, что я так настойчиво цеплялся за свою дыру в мочке, которая могла свести меня в дыру земную. Сейчас же, чтобы привлечь внимание и выделиться из толпы, парни могут разве что запихать огромную деревянную соломку в мочку. Когда я вижу тех, кто все-таки это сделал, думаю только об их будущем, если поточнее, то о том моменте, когда их стремление к индивидуализму наконец-то уступит место желанию соответствовать образу нормального парня, а без туннелей их уши будут выглядеть как усохшие кожурки бекона. В этом не будет никакой красоты или стиля, единственным положительным фактором будет то, что я очень даже люблю беконную кожуру. В то время как среднестатистические мужские уши, толстые и гладкие, оставляют меня, как я уже сказал, равнодушным.