Политолог Адиль Нурмаков в день независимости размышляет о независимости.
Дата дня независимости Казахстана для меня несет в себе календарный символизм, которым я не могу гордиться — мы были последними, провозгласившими выход из состава СССР. Мы вышли из того, чего уже не существовало. Это всегда будет напоминать о нашей замыкающей роли в «третьей волне демократизации».
Наверное, отсюда все унаследованное от СССР – Советская власть была главной силой, формировавшей общественное сознание, и режим в независимом Казахстане продолжал использовать те же форматы: патернализм, программы «отложенного процветания», пропаганда. Насколько независимым стало казахстанское общество, если не поменялись принципы его общения с государством?
В конце перестройки и начале независимости казахстанцы испытывали подъем гражданского сознания, независимых СМИ, многопартийного парламента и свободы митингов. Общество воодушевила не столько независимость (на референдуме о сохранении СССР подавляющее большинство тогдашних казахстанцев проголосовало «за»), сколько сам факт раскрепощения политической системы.
Потом сильный парламент и остальные ростки демократии обвинили в торможении экономических реформ и в тяготах населения, возникших из-за неплатежей, передела собственности, общего коллапса «народного хозяйства СССР» и некомпетентности административно-командных управленцев.
Сначала экономика — потом политика. Но «политика потом» так и не наступила. А экономика разделилась на две части. Одна - настоящая, сырьевая. Только в уходящем году нам сказали, что ее «не надо стесняться». В ее теле на клеточном уровне сидит коррупция. Странно было бы, выйди иначе. Вторая экономика живет в теленовостях и регулярных, очень похожих друг на другагоспрограммах диверсификации.
Ни та, ни другая экономика основной массе не близка и не интересна. Мелькающие в новостях гигантские суммы, затрачиваемые властями на те или иные цели, или, наоборот, расхищенные чиновниками при решении этих задач, не вызывают эмоций у людей. Эти миллиарды – из другой реальности, которая не имеет отношения к их жизни и способам решения ими своих проблем. Другое дело — курс тенге. С ним люди сверяют свои доходы, затраты, а в последний год — и степень обнищания.
Возвращаясь к дате — все же неправильно говорить, что если наша независимость не была нами «завоевана» и досталась вопреки желанию населения остаться частью Союза, то этим объясняются неудача демократизации и пассивность населения. Страдания или борьба сами по себе не являются залогом успеха государственности. Главное условие (или одно из главных) — общественный договор. Консенсус о ценностях, составляющих базу развития страны, и приоритетах, в достижении которых оно двигается.
Казалось бы, признаки некоторых элементов можно найти в государственной пропаганде, и их было бы вполне достаточно для формирования целостной – и ценностной – стратегии, если бы разговор власти о них был искренним. На деле жезначение слов, произносимых ею (социальная экономика, построение демократии, толерантность) девальвировалось, кроме мантры о стабильности – оправдания стагнации государства и долговечности элит.
Такой хартии у нас нет, но без нее не обойтись, если хотите, чтобы нация состоялась. Ее у нас некому продуцировать — ведь должна быь критическая масса авторитетных, свободно мыслящих, договороспособных интеллектуалов с разных трибун, а лучше и определенная политическая воля. Но можно начать мечтать об общественном договоре уже сейчас. Лучше – вслух.
Адиль Нурмаков