Если в Казахстане кто-то готов вводить налог на секс и бороды, то в дружественном государстве по изяществу идей тоже не отстают. Как из этого можно сделать сериал для телеканала «Дождь», рассказала наша бывшая соотечественница, киновед и публицист из Москвы Диляра Тасбулатова.
Замечательный режиссер Владимир Мирзоев и не менее замечательный драматург Павел Гельман придумали совершенно невероятную вещь – сделать сериал, по 20 минут серия, на тему, вы будете смеяться, … думских инициатив.
Дума – это такой орган в России, – законодательный, ничего не подумайте плохого. Названый так с неким славянско-патриотическим уклоном – ну, в противовес ужасному слову «парламент», думаю. Вот, например: «Думу думаю». Или «Дурень Думой богатеет» (точнее было бы «дурень с Думой богатеет»).
Так вот: проект этот, надеются авторы, будет долгоиграющим – ибо за материалом далеко ходить не нужно: Думцы, думчане сиречь рос. депутаты настолько изобретательны, что с ними никакой драматург не сравнится, даже такой виртуозный и изобретательный, как Павел Гельман.
Хотела же депутат Мизулина запретить оральный секс, а министр культуры Мединский – слово «х*й»?
Насчет орального – это, конечно, она погорячилась, откуда возьмешь столько соглядатаев, а вот с х*ем все получилось как нельзя более удачно: исчезло это слово, напрочь. Как будто его и не было. Как говаривал поручик Ржевский (или Фаина Раневская, или маленькая девочка из анекдота. – Esquire), мол, как это? Жопа есть, а слова нет? Ему, правда, объяснили, что вначале было Слово, и он вроде как успокоился, хотя и ненадолго. Я вот тоже никак не могу успокоиться: мне «х*й» жалко, хорошее было слово.
Но вернемся-таки к сериалу: я посмотрела три эпизода, один другого лучше, страшнее, абсурднее. А после просмотра полезла к сценаристу похвалить его неуемную фантазию: дескать, как вы ловко, Павел, придумали, эк обернули – назначить молодоженам кураторов! Это ж надо! (в первом эпизоде двое таковых, муж и жена со стажем, приходят к молодой паре – и буквально насильно начинают их «курировать» – во всех смыслах. Ну, сами увидите).
Павел побледнел слегка и сказал, что ничего он не выдумывал: некто Батышева, депутат от «Единой России», партии власти то бишь, такой законопроект как раз предлагала: по введению (извините) семейных кураторов для молодоженов.
Оп-па!
Тут, как говорится, и сел печник.
– Ну, хорошо, – сказала я, совершенно обескураженная, – уследишь ли тут за всеми проектами думчан? – Но уж второй эпизод, с этой самой, бля (я чуть не ругнулась матом), комиссией по предотвращению экстремизма в культуре, это вы уже сами… тово?
– И такой проект был, – мрачно констатировал Гельман. – И не по предотвращению, а по ПРОФИЛАКТИКЕ. Экстремизма. В культуре.
Печник сел во второй раз ровно на то самое место, которое еще пока есть, но слова, как печаловался поручик Ржевский, такого уже нет.
Спойлерить не буду, чем дело кончилось и чем сердце успокоилось. Достаточно, что я вас увлекла под сень струй, в чащу, так сказать, российского законотворения, по мотивам которого сделан этот талантливый проект, а вы уж дальше сами.
Скажу только о некоторых деталях: там, во втором эпизоде, комиссия требует от автора сценария убрать 32 эпизода с… дождем. Разрешает оставить всего-то два, потому что дождь – какая-то не оптимистичная погода, не бодрая, а, совсем наоборот, зовущая к меланхолии, грусти, потусторонним мыслям и вообще.
Мысли же должны быть посюсторонние: а лучше чтобы их вообще не было. Ну, если они случайно и появятся, так сказать, ненароком, их нужно с комиссией непременно согласовывать.
Вообще ВСЕ нужно согласовывать: как это было в первой новелле – даже количество половых актов в неделю, в месяц и в год. Для чего как раз и нужны кураторы. Они и объяснят, как это нужно делать.
Третья новелла, которую я тоже не стану спойлерить, разумеется, из разряда уже почти мистических: там всесильный олигарх, сверхбогач, нанимает себе придворного… поэта. А точнее поэтессу. И на таких условиях, что и сам дьявол бы не догадался: ей нужно будет забыть свое прошлое, семью, переменить участь, полностью переродившись и став, по сути, никем.
Отличная метафора, чего уж там: этим самым никем и ничем у нас уже многие стали, запродав свой дар за понюшку табака. Но табака довольно высокого качества, да еще и со всеми сопутствующими в виде монаршей милости, которую можно всегда конвертировать во что-то более материальное.
Впрочем, не все у нас такие отъявленные материалисты: иной выслуживается не за это, а за то.
А это-то не пощупаешь, оно изнутри светит, верноподданническим огнем горит, согревая душу.
…Вот такие дела, граждане товарищи и к ним примкнувшие.
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью. А можно и пылью, типа лагерной. Да и другие варианты возможны – и все это в рамках, так сказать, соцзаконности. И непременно в присутствии кураторов, которые сделают вам профилактику экстремизма в вашей голове и предостерегут от мыслепреступлений, если что.
А ведь Павел меня обманул, позвав на вечер антиутопии, а потом, как я уже писала выше, честно признался, что это чуть ли не суровый реализм. Ибо недалек тот день, когда комиссии с кураторами, такие симпатичные тройки на манер троек НКВД, займутся нашим воспитанием в духе соцзаконности и безбрежного оптимизма.
Ура, товарищи!