Тревожный чемодан — комплект, необходимый на случай ядерного удара. Обычно в него кладут жидкость для разжигания костра, медикаменты и фильтры для воды. Но что добавить к этому набору, каждый решает для себя сам.
«В глубине души каждый ждет конца света».
Харуки Мураками, «1Q84»
В фильме Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав» есть замечательная сцена, где майор Дж. Т. «Кинг» Конг, которого играет Слим Пикенс, разбирает содержимое постъядерного аварийного комплекта, положенного пилоту. Там есть оружие и боеприпасы, продовольственный паек и антибиотики. Дальше — больше: морфин, витамины, стимуляторы, снотворное, транквилизаторы, один русский разговорник и Библия; сто долларов в рублях; сто долларов золотом; девять упаковок жвачки; один презерватив; три помады; три пары нейлоновых чулок. Конг комментирует: «Черт, с таким набором парень мог бы провести отличный уик-энд в Вегасе».
В наше время аварийный комплект называется тревожным чемоданом, или ТЧ. Существует целая индустрия, задача которой — рассказывать, что нужно положить в ТЧ: радиоприемник, средство для розжига огня, фильтры для воды, профессиональную рогатку.
У меня нет под рукой тревожного чемоданчика. Я живу на Манхэттене.
Как и большинство манхэттенцев, я фаталист. Когда «Царь-бомба» — 58 мегатонн — упадет на мидтаун, останется единственная надежда на то, что все быстро закончится.
Тем не менее с недавнего времени я начал задумываться о том, не пора ли обзавестись ТЧ. Мне кажется все менее вероятным, что, когда конец все-таки наступит, он будет сопровождаться смертельной вспышкой и оглушительным грохотом. Забудьте о Ким Чен Ыне и его неконтролируемых ракетах. Есть много других весьма вероятных сценариев. Пандемии, например. Экономический кризис. А может, электричество вырубится от электромагнитного импульса. Или телеведущий Арт Белл, этот заклинатель ночных духов, окажется прав, и инопланетяне приземлятся в Таосе, штат Нью-Мексико.
Большинство из нас любит задуматься перед сном, каким же все-таки будет конец. Как говорил основоположник неоконсерватизма Ирвинг Кристол, «предчувствие апокалипсиса умирает в сердце последним».
Я вырос католиком, и представление о том, что я всегда должен быть готов к неизбежному вознесению, крепко засело в моей голове. Моя мать подлила масла в огонь, взяв меня, семилетнего, на просмотр безумного фильма под названием «Бывшая великая планета Земля», снятого по бестселлеру Хэла Линдси. Под закадровые комментарии самого Линдси и Орсона Уэллса фильм соединяет библейское пророчество («близок всему конец» (1-е послание Петра, 4:7) с хроникой наводнений, ураганов и ракетных ударов, и все это под зловещую музыку вроде той, что звучала на канале «Фокс Ньюс» всякий раз, когда они показывали Барака Обаму. Фильм напугал меня до смерти, но не смог сделать из меня республиканца.
Так называемые часы Судного дня, запущенные в 1947 году и периодически появляющиеся на обложке «Бюллетеня ученых-атомщиков», сейчас стоят на без двух минут апокалипсис — так близко к полуночи минутная стрелка подошла второй раз за все время (первый раз — в 1953 году, после того как США и СССР провели испытания водородной бомбы). Дональд Трамп вывел Америку из Парижского соглашения по климату в то время, когда тает вечная мерзлота, когда последние четыре года фиксируется рекордно высокая температура за всю историю наблюдений, когда исчезают бабочки, поголовье животных сократилось на 60 процентов. Дэвид Аттенборо, британский натуралист, приехал в январе на Всемирный экономический форум в Давосе и объявил, что люди принесли столько радикального вреда окружающей среде, что эра голоцена («период климатической стабильности, который продолжался 12 тысяч лет и позволил людям вести оседлый образ жизни и создать цивилизацию») закончилась. «Теперь человечество живет в антропоцене — эре людей». И добавил: «Мы разрушаем природу, а вместе с ней — и самих себя».
Как будто Господь Бог, устав от своей игры, смахнул доску с фигурками со стола и ушел.
Временами я стараюсь избегать этих фактов, точно дантист, пытающийся не задеть нерв. Как заметила Зэди Смит, «тяжело постоянно держать в уме апокалипсис, особенно если ты хочешь выбираться по утрам из постели». Но иногда я вообще не встаю с кровати. Я сижу среди подушек и смотрю на противогаз, который мой работодатель The New York Times выдал мне, как и всем своим сотрудникам, вскоре после событий 11 сентября. Этот противогаз — я держу его на полке у кровати — должен быть оснащен сменными фильтрами для ядерной и химической атаки. Но у меня есть только один. Самый главный мой апокалиптический кошмар заключается в том, что я не смогу сделать ничего для жены и детей.
Именно ощущение собственной беспомощности, без сомнения, мотивирует многих ожидающих конца света готовиться к нему. ТЧ, возможно, продлит жизнь ненадолго, но он даст вам время попрощаться с семьей у костерка.
В прошлом году по заданию журнала Esquire я посетил ясновидящую в Кассадаге, во Флориде. Она посмотрела мне в глаза и сказала, что вскоре я начну готовиться к концу света. На следующий день я сидел в отеле и читал чудовищные гадости, которые Трамп строчил в твиттер, и вдруг осознал, что благодаря этой женщине я хотя бы узнаю, каково это — готовиться к апокалипсису. Я купил книгу «Гид по выживанию для ожидающих конца света» Джима Кобба. Далеко я не продвинулся. Существует предел тому, сколько страниц я могу прочесть о том, как построить шалаш из подручных материалов. Но предупреждения Кобба о потенциальном дефиците лекарств заставляют меня держать себя в форме. Не могу поспорить и с утверждением Кобба о том, что нужно убирать трупы.
«Оставлять трупы на улицах не только опасно для здоровья, — пишет он. — Это крайне негативно отражается на моральном состоянии людей».
Самое худшее в чтении подобных книг — это всегда мрачный взгляд на природу человека. Сьюзен Зонтаг так ответила на вопрос, чему ее научил холокост: «Десять процентов любого населения жестоки, несмотря ни на что, десять процентов милосердны, несмотря ни на что, а оставшиеся восемьдесят можно повернуть в любом направлении». Специальная литература говорит то же самое. Лучшее в нас не восторжествует.
Я прочел множество романов о конце света. Моим фаворитом по-прежнему остается «Противостояние» Стивена Кинга («Бог тут ни при чем, — пишет Кинг. – Напортачили люди, только они»). Я посмотрел уйму фильмов о конце света. Особенно я люблю странным образом поучительную «Меланхолию» Ларса фон Триера, где Шарлотта Генсбур и Кирстен Данст, попивая вино, ведут неторопливые беседы под Девятую симфонию Бетховена, пока другая планета готовится врезаться в Землю.
Но если вы по-настоящему любите ужасы, обратитесь к «Шестому вымиранию» Элизабет Колберт.
Человечество истребит «не астероид и не извержение вулкана, а один невзрачный биологический вид».
В мой ТЧ я собираюсь упаковать пару романов Айрис Мердок, потому что а) меня поддерживают ее книги; и б) это она сказала: «Почти все, что дает нам утешение, — подделка».
Записал Дуайт Гарнер
Перевод Татьяны Атамалибековой
Фото Shutterstock