33 года – это когда ты начинаешь много думать и мало говорить. В 33 года ты должен осознавать, что ты занимаешься тем, чем будешь заниматься всю свою жизнь.
Еще в 33 года я понял, что счастье - это когда вокруг тебя абсолютная тишина. Сейчас так много информации: инстаграм, интернет, какие-то звонки – нужные, не нужные, и так редко бывает, когда ты можешь остаться один и слушать свое сердцебиение, слушать только себя и свой чистый разум.
Я недавно думал, кто герой нашего времени, и я себе нарисовал такую картину, что это молодой человек, который хочет заработать очень много денег. И это и есть наш счастливый казахстанец. Потому что других моральных ценностей, к сожалению, в нашей стране не существует.
Быть режиссером в Казахстане - это сидеть в 9 часов утра в «шашлычке» и отвечать на вопросы Esquire.
В детстве я, как и все нормальные дети, мечтал стать банкиром. Не знаю, почему такая идея закралась в мою детскую голову. Сейчас вспоминаю и думаю, что это было очень-очень странно. Я всем твердил, что хочу стать банкиром и так четыре года подряд. Видимо, что-то произвело на меня сильное впечатление, вот сейчас постараюсь вспомнить… Точно, это был Мэйсон из «Санта-Барбары», и, по-моему, мама или кто-то из близких сказал: «Смотри, какой он классный, он банкир!». И все. Я решил, что надо быть как Мэйсон.
Когда разговоры заходят за родной Тараз, я для себя могу вспомнить лишь две вещи, действительно, важные в моей жизни: в Таразе я в первый раз поцеловался с девушкой и однажды, сидя в актовом зале школы на репетиции КВН, понял, что хочу стать режиссером. Так что Тараз в моем становлении сделал все самое важное.
КВН на самом деле ничего не дает – КВН забирает. Забирает талантливых людей на какое-то время и ставит их перед выбором – что им делать дальше. Заниматься творчеством или как все нормальные люди работать с 9 до 6.
Как и для всех мальчишек для меня примером был мой отец. Но когда он развелся с мамой, я был уже взрослый парень и понял, что не с кого брать пример, и попытался сам стать примером для себя.
С переездом в Алматы, по большому счету, во мне ничего не изменилось. В Таразе я захотел стать режиссером, а в Алматы я им стал.
Я снимаю кино потому, что кино дарит людям эмоции.
Когда во время премьеры ты заходишь в зал и смотришь не на экран, а на людей, которые смотрят твое кино, и видишь в их глазах сопереживание или смех, то понимаешь, что ради этого и стоит снимать кино.
Я не умею зарабатывать деньги другим способом – не умею, не хочу и даже не хочу учиться. Все, что не связано с кино для меня очень скучно.
Судьбоносных встреч у меня в жизни было много, но самая важная - это когда мой отец встретил мою мать, и тогда получился я.
Почему все так случилось с партизанским кино и зачем весь этот манифест? Честно говоря, мы просто устали от тех людей, которые решают, какое кино нам нужно снимать. В укор всем хотелось пойти и делать то, что хочешь делать.
Кино в Казахстане - это тот инструмент, который не работает ни во благо страны, ни во благо людей. Это печально.
В своих фильмах своим зрителям я хочу сказать только одно: «Ребята, давайте будем добрее». Я думаю и верю - доброта спасет мир.
Недавно мы сидели в очень узком кругу с близкими мне людьми, я на них всех посмотрел и сказал лишь одну вещь: «Ребята, кто-то же из нас первый умрет». И я подумал, было бы хорошо, если бы я умер первым, тогда я не видел бы смерть своих друзей.
Смерть – это тоже часть жизни. К смерти я отношусь нормально. Даже хорошо.
Женщина для меня – отчасти смысл жизни. Потому что мы всю жизнь ищем человека, который всегда будет рядом, состарится и умрет вместе с тобой.
Женщина иногда мешает в творчестве, а иногда появляется и твое творчество становится лучше. Как бы там ни было, знаю одно - все великие вещи мужчиной свершались во имя женщин.
Свобода - это когда ты ни у кого не спрашиваешь мнение, ни с кем не советуешься, никому ничего не говоришь, никому ничего не доказываешь. Просто идешь вперед и не оглядываешься по сторонам. Идешь туда, куда хочешь.
Свобода - это тишина.
Политика для меня очень важная вещь, я думаю, что наша политика очень скучная, не интересная. Ничего не происходит. Мы просто живем в этой стране, но ничего не решаем.
Каждый раз, когда я приступаю к проекту и разбиваю на площадке тарелку – есть такая традиция у киношников: все пишут свои имена на тарелке, и потом ее разбивают – я говорю только одну вещь. Ребята, в титрах будут стоять наши фамилии, так что давайте постараемся, чтобы нам не было стыдно, что в этом проекте стоят наши фамилии.
Приступая к проекту, я всегда думаю, чтобы фильм получился и понравился зрителю.
Когда я приезжаю на съемочную площадку, люди, которые работают со мной давно, смотрят лишь на мое настроение. Если настроение хорошее, значит сегодняшний день будет суперский.
Прозвища у меня нет, это надо не у меня спрашивать, но я бы хотел, чтобы меня называли гениальным, неповторимым, всемогущим, царем, богом. Я шучу.
Мне все равно, что обо мне думают коллеги.
Алкоголь - это очень хорошая анестезия от реальности. Я нормально отношусь к алкоголю. Он мне ничего плохого не делал. Пока.
Я снимаю комедии, потому что это всеми любимый народный жанр, на который люди ходят.
Я вынужденно снимаю легкое кино: зритель не хочет напрягаться, о чем-то думать, и для того, чтобы народ пошел на твое кино, надо чтобы он хорошо провел время и с хорошим настроением вышел из кинозала.
Я буду зарабатывать на легком кино, чтобы снимать сложные авторские фильмы.
У меня каждый год жизнь меняется на 180 градусов. Этот год тоже не исключение. Я стал чувствовать себя более уверенно, полноценно. Я могу уже и продюсировать свои фильмы, и снимать свое кино. Я повзрослел, помудрел.
Призы получать приятно.
Когда получаешь какой-нибудь приз, в эту секунду стоишь и думаешь, а что еще надо сделать, чтобы получить уже другой приз. Когда мы получали «Серебряного Георгия» в Москве за «Шлагбаум», для нас и особенно для меня как для продюсера было безумно приятно понимать, что мы не зря все это затеяли. К партизанскому движению все начали относиться скептически, мол, давайте, посмотрим, что из вас получится. И тут мы берем приз. И все как-то в нашу сторону серьезней взглянули и сказали: да, ребята могут.
Подражать мне – самая большая глупость, которая может случиться. Я сам еще до сих пор в поиске своего киноязыка, своего видения, своей подачи, своей картинки.
Я уже устал думать о законе о кино. Каждый год мы его обсуждаем, каждый год думаем, вот его примут и от этого всем станет легче. Надо просто снимать и не париться, а закон, наверное, когда-нибудь примут.
Я знаю много режиссеров, у которых есть профессиональное образование, но они снимают хреновые фильмы. И знаю режиссеров, у которых нет образования, но они снимают кино намного лучше тех, у кого оно есть это. Есть сотни примеров, когда непрофессионалы приходили в кино и становились великими режиссерами. Так что образование не всегда хорошо, но какая-то основа должна быть.
Я безумно люблю фильм «Любовь и голуби» и всем рекомендую его посмотреть.
Своему сыну в 33 года я бы сказал, что жизнь только начинается, что все еще впереди, и ты обязан быть лучше, чем твой отец.
Я скучаю по первому моменту в жизни, когда я впервые признался в любви. Я взял девушку за руку… Вот это состояние, наверное, уже никогда не повторится.
Ни о чем не жалею. На это нет времени.